Сотни финиковых пальм остаются позади. Угрюмые женщины, укутанные в платки, торопливо перебирают босыми пятками по пыльному асфальту. В оазисе за три километра отсюда их ждет ежедневная рутина: уборка, стирка, готовка — сервис отеля в пять звезд. По обочине тянутся глиняные бараки. Петушиные крики и запах верблюжьего пота сухой ветер перемешивает с песком и уносит в никуда. Октябрьское солнце взошло два часа назад и уже готово жечь на максимум своих осенних ватт — в тени 25°С. Мы стоим на окраине города Дуз — «ворот пустыни», на самом юге Туниса. 70 лет назад здесь закончилась кочевая и началась оседлая жизнь бедуинов Северной Африки.Пятидесятилетний седой Мохаммед Мриш, в тюрбане песочного цвета, туго затягивает кожаный ремень на животе худого верблюда. Старый тёмно-коричневый дромадер по кличке Абдул повезет почти 200 килограммов груза, не считая моего веса, и, судя по недовольному ворчанию, это его совсем не радует. Последние пятнадцать лет Мохаммед и Абдул уходят в пустыню с одной целью — заработать. Население Дуза 37 тысяч человек. Все местные — в туристическом бизнесе, здесь это единственный источник дохода. У Мохаммеда четверо детей и столько же верблюдов: «Для бедуина и то, и другое гордость». Он еще помнит те времена, когда мальчишкой кочевал по Сахаре с семьей, не оставаясь на месте больше десяти дней. Его чернявые сыновья гурьбой носятся вокруг нас и тычут пальцем в мои дрэды — для севера Африки это экзотический начёс. Но сегодня мальчишки остаются ждать отца дома. Правительство Туниса обязывает бедуинов отдавать своих детей в школы — непослушание карается огромными штрафами. Верблюды начинают нервничать и рычат гортанными звуками. Каждый исполосован серыми шрамами, по ним хозяин отличает своих от чужих. С нами Мохаммед разговаривает на смеси арабского, французского и немецкого. Из запасов провизии с собой — четыре канистры технической и двадцать бутылок питьевой воды, огурцы, помидоры, консервы с тунцом, молоко, кофе, чай, сахар и ветка фиников. Он ведет караван босиком, не моргнув, наступая на сухие ветки и колючки. За многие годы хождения по раскаленному песку ступни Мохаммеда стали жесткими, как лапы верблюда. Встает и садится он тоже, как верблюд, поджимая ноги.
— Вы первые russe, которые решили пойти караваном в Сахару больше, чем на час, — говорит Мохаммед. — До вас — только французы и немцы.
Наш пятидневный путь лежит на юго-запад в сторону границы с Алжиром. В пустыню мы отправились втроем, не считая наших проводников, из чистого любопытства: интересно, какой он, Большой Песчаный Эрг? Из инструкции по выживанию, увиденной где-то в Интернете, помню только, что «зарывание в песок снимает потерю влаги», а лучшее укрытие — «туземное». Хотя ветер меняет очертания барханов ежедневно, бедуины безошибочно определяют нужную дорогу. Главный компас здесь — это солнце. Среди песков Мохаммед ориентируется так же хорошо, как и на улицах Дуза — издали видит песчаную ступень, которую мозолистые лапы Абдула не осилят.
Правда, Вы уже захотели дочитать статью до конца? :-)
Автор статьи: Анна Абраменко
Хотите еще немножко почитать про Тунис?
Комментариев нет:
Отправить комментарий